"О страхах взрослых и детей"

О страхах взрослых и детей. И размышление о том, чем отличаются страхи современных детей и их родителей. (Надеюсь, практичное, но большое).

Если мы систематизируем типы страхов - их может быть огромное количество:

- врожденные, наследственные (есть исследования о том, что в латеральном ядре миндалевидного тела «хранится» то, что было травматизацией для наших предков. И есть исследования (на мышах) о том, что передается этот опыт и эти триггеры минимум 7ми поколениям наследников);

- приобретенные (например, внушенные СМИ страхи, страхи спровоцированные воспитанием – «дядя с бородой тебя заберет»);

- возрастные (с получением жизненного опыта, и развитием в поддержке и безопасности некоторые страхи проходят сами);

- дневные и ночные, инстинктивные, межличностные, техногенные (страх пожаров или ДТП, например))..

Все страхи можно условно разделить на несколько больших групп – страхи природные и страхи социальные. Если совсем обобщить - Природные – связанные с угрозой для жизни (страх заболеть, укусы насекомых, змеи, молнии, полет, страх голода, страх салюта (выстрелов)). И страхи социальные (страх опоздать, совершить ошибку, получить плохую оценку, увольнения, смены места работы, страх отказать, страх быть «лузером»..).

И вот что интересно – у поколения родителей (35-50) больше страхов социальных, а у тех, кому сейчас 4- 30-35 – больше природных. Именно о них говорят – «ой, какие неженки, их все пугает. В наше время так не было, они просто избалованы». И именно они с большей легкостью относятся к социальным нормам и требованиям. Позволяют себе в социальной жизни то, чего мы себе бы точно не позволили.

Я размышляла о том, почему так может быть. Возможно, потому что нас воспитывали «социальными существами» больше, чем «телесными».

За очень редким исключением – взрослые не были внимательны к потребностям тела, к эмоциям. Нас воспитывали родители с травмой «выживания» - с депривацией всего, что касается тела и эмоций (мы слышали слова - «вся сила в интеллекте», «я мыслю – значит, существую». Главное – быть хорошим человеком. В первую очередь потребности общества, потом свои).

С невозможностью (конечно, опять с исключениями) сформировать здоровую привязанность (в которой мы можем доверить близким свои страхи и тревоги, расслабиться об кого-то и чувствовать). С медицинским насилием. (Мы, как минимум, лежали в больницах сами). Со страхом конфликтов (плохой мир – лучше хорошей войны). Это не значит, что мы не боялись – мы очень боялись, но научились «смотреть на другое», «замораживаться», адаптироваться - эти страхи ушли в тень. Но именно они иногда затапливают нас – захлестывают паникой и парализуют или провоцируют вспышки агрессии. Это они накрывают нас – когда что- то неожиданно становится триггером.

Под любым текстом о бережности к детям обязательно будет вопрос: «а как мы выжили в наше-то время?» И одновременно под любым текстом о детских эмоциях, страхах, боли, травмах – в комментариях больше тех, кто пишет не о детях, а о своих страхах, травмах и эмоциях – потому что сам текст или тема становится их триггером. Я приучила себя к тому, что, когда я пишу тексты о детях и для детей – мне, в первую очередь, нужно позаботиться о взрослых. Потому что часто, читая сложный текст, просматривая сложный фильм или мультфильм – из «тени» взрослых выпрыгивает наша детская часть - то, что было не проговорено, неосознанно, не прожито, не отыграно, не позволено и не высвобождено в нашем детстве. И тут ключевое слово – выжили. Для того, чтобы выжить – нужно находиться в постоянной мобилизации или отключиться, нужно заморозить чувства, нужно диссоциироваться, чтобы выдержать напряжение.

Те, кто привык выживать – часто не могут расслабиться. Не могут играть. Не могут присутствовать в настоящем.

Механизм такой – то, чему не дается место, что мы не можем переварить – уходит в тень. И из тени неожиданно проявляется под действием триггеров, хронического стресса, а иногда и усталости. Миндалина хранит память обо всем, что нас (и наших предков) пугало. Заблокировать миндалину невозможно (и не нужно) – в ней доступ ко всем эмоциям. И чем больше у нас травматизации и страха, тем сложнее у нас с чувствами и эмоциями.

И вот тут начинается интересное, возможно, то, что наши дети позволяют себе «открыто бояться» (злиться, обижаться) - может как раз говорить о том, что рядом с нами им безопаснее, надежнее, что мы более внимательны к их телу и эмоциям, рядом с нами у страхов, хранящихся в миндалине, есть возможность высвободиться.

Но – о чем нам важно заботиться. Жить в мире размытых ценностей, неопределенности (разных ее видов, включая гендерную в подростковом возрасте) – неустойчиво. Жить без правил, устойчивых «да и нет», шатания в воспитательных концепциях – шатко. Жить в мире непредсказуемых новостей – капец как страшно. Детям важны правила, важен режим дня, важны четкие обязанности и права. Важна наша взрослая авторитетность. Наша Роль взрослого - родителя. Важны разговоры с нами, важно позволение смотреть на свои страхи и идти сквозь них (чем больше у нас своих страхов, в том числе, совершить ошибку, тем больше мы защищаем ребенка от того, на что ему по силам смотреть и справляться).

Избавляться от страхов полностью нельзя – это часть инстинкта самосохранения, страхи – наши стражи. (и с детьми мы превращаем страх в «хранителя»).

Наша задача сделать их «заряд» таким, чтобы они не мешали нашей жизненности. И, возможно, научиться вовремя себе говорить– "О! это сейчас мой пра………….дедушка по материнской линии внутри меня говорит – ОПАСНО! Он же не знает, что сейчас 21 век. Я в безопасности".

Мы – потомки крепко напуганных людей. Ведь выживали те, кто лучше и адаптивнее боялся – не ел то, что ядовито, вздрагивал от каждого шороха ночью – и поэтому быстро реагировал, сотрудничал (или не сотрудничал) с другими и передал свои гены через много поколений нам. (вот тут мне важно уточнить – есть разница тревоги и страха. Страх имеет границы. Тревога – нет. Если нам удается перевести ощущение глобальной тревоги в конкретный страх – прекрасно (например, вопросом – а что может произойти плохого или хорошего). Работа с тревогой и страхом отличается)

Подпишитесь на email рассылку!

Анна Фрейд – одна из первых использовала игру в аналитической психотерапии - замечала, что дети, пережившие бомбардировку Лондона, часто на ее приемах строили из кубиков домики и разрушали их, «бомбили», отыгрывая то, что видели и слышали. В контакте со стабильным взрослым в безопасности – получили возможность отреагировать, и высвободить то, что было пережито и подавлено – это помогает не развиться травме.

Детям важно иметь возможность в игре – прожить свой страх (и нам важно наблюдать за их играми и подключаться к ним – предлагая выходы из сложных ситуаций), читая книжки и смотря мультики, в которых есть конфликты и преодоления (но – которые соответствуют их возрасту и силам) – проходят свой путь героя. Детей (и нас – взрослых) важно приучать писать – истории, эссе (мечтаю о том, чтобы эссе (не то, что сейчас в школе) стало частью обучающего процесса. Письменные практики (писательские практики) помогают как минимум приоткрыть крышку нашего кипящего эмоциями «внутреннего чайника», структурируют внутреннее пространство, определяют карту нашей внутренней территории. Детям важно рассказывать о том, что происходило в нашем роду, что происходило в нашей истории, что происходит сейчас в стране, что происходит в жизни – в той форме, которая для них понятна, безопасна, переносима. И, конечно, им важно иметь возможность сказать нам – «я боюсь» - и получить поддержку.

И сказать «Я боюсь» - иногда означает – "я доверяю твоей силе и помощи".

Добрых взрослений